…Страдание и счастье…
Значит,.. нет концептуальной разницы между идеологиями и религиями. И те, и другие выдвигают гипотезу о том, каков мир на самом деле, и тут же объявляют, что это не гипотеза, а аксиома или божественный закон. Затем, исходя из этого, они предписывают их адептам, как себя вести. И в тот момент, когда из псевдоаксиомы возникают моральные и нравственные нормы – это уже религия. Однако, если вам удобней называть религию, где нет бога, идеологией, – пожалуйста, но тогда буддизм тоже не религия, а идеология. Там нет богов. Есть только свод законов природы… или человеческой природы и восприятия, основанный на наблюдениях за механизмами сознания.
Все, хватит об этом, я обещал еще о свободе. Итак,.. за последние пару сотен лет было изжито рабство, раскрепощены крестьяне и введены прочие разнообразные свободы… и все это якобы под эгидой гуманизма, высокой морали и бла-бла-бла в том же роде. Но никакой моралью там изначально и не пахло, мы затеяли это из экономических соображений, а потом задним числом налепили на это дело этикетку гуманизма и прослезились по поводу того, какие мы белые и пушистые.
Штука вот в чем: методом проб и ошибок человечество убедилось, что рабы, которым внушили, что они свободны… а свобода, разумеется, наивысший идеал… И-и, когда рабам внушают, что они не рабы, а раб-отники, по личному выбору гребущие к счастливому будущему, они начинают грести значительно лучше, чем такие же рабы на той же галере, которые гребут из-под палки. У “свободных”, – я изобразил пальцами кавычки, – людей, свободно гребущих к еще большей свободе, КПД гребли гораздо выше, и это экономически выгодно. Вот и вся метафизика пресловутой свободы.
А держать рабов в повиновении можно двумя способами. Либо по старинке – цепями и кандалами, либо в бархатных перчатках, как это делается со всеми нами.
– Какие еще рабы?! Откуда в современном мире рабы?
– Ой, вам не нравится слово “рабы”? – делано изумился я. – Конечно, не нравится! Именно поэтому нас приводят к повиновению окольными путями. Сперва нам впаривают святость идеи свободы, а затем заменяют допотопные оковы на более завуалированные и действенные системы контроля – эдакий букет социальных ценностей и установок в стиле “обильное потребление = счастье”. Хотя есть и материальные ошейники для “свободных” людей, которые настолько “свободны”, что сами с энтузиазмом обзаводятся кандалами. А если они хорошо работали, то им (естественно, за отдельную плату) даже позволят выбрать модель, дизайн и дополнительные фичи.
Опять же, это не коварный заговор, таковой порядок вещей складывается сам собой. В столкновении двух государств побеждает более эффективное – то, где рабам мнится, что они свободны. Победив, они, естественно, насаждают свое мировоззрение, а не чужое. И выживает та идеология, которая более выигрышна в военном и экономическом плане, но никак не в плане личного счастья.