Мой папа и Томи Лапид
Этим же летом, накануне провозглашения меня лучшим аспирантом вдруг позвонил мой отец. Я говорю “вдруг”, потому что он звонит крайне редко. Ему и раньше-то было со мной непросто, а когда я пустил под откос успешную карьеру ради сомнительных литературных экзерсисов – какой-то придури – он записал меня в категорию юродивых и вовсе махнул рукой.
На самом деле, в высшей мере гуманное решение. “Доброжелателей”, пытающихся лечить меня от этой “хандры”, и так хоть отбавляй. А папа не стал заморачиваться. Он довольно прямолинеен, и свойственных мне мерехлюндий за ним не водится. Самоедской рефлексией и нерешительностью он не страдает. Или, во всяком случае, подобно мужчинам старой закалки (в лучшем понимании этого выражения), не позволяет себе расклеиваться при близких.
Даже не знаю, действительно ли он обладает настолько устойчивой психикой, что тараканы у него в голове просто не водятся, либо он их так выдрессировал, что они маршируют строем и салютуют, браво звякая шпорами. Если его и грызут собственные изъяны и ощущение своей уязвимости, наружу это не выплескивается. Не уверен, что это лучшая жизненная тактика, но, во всяком случае, она заслуживает уважения.
– Привет… – произнес он каким-то странным, неправильным тоном.
– Привет, – отозвался я.
Повисла тишина. Казалось, он в замешательстве, что на моей памяти с ним почти не случалось. Это пугало и настораживало. Мой отец ведь такой, каким должен быть разведчик в советских фильмах о Второй мировой. О себе не распространяется. Военных тайн не разглашает. Если и говорит, то по делу, и не треплет зря языком.
А я… так – размазня какая-то. С такими в разведку не ходят. Куда там… Не знаю, действительно ли он так думает. По крайней мере, мне так кажется. Отец же не чета мне. У него всегда все нормально. Все. Нормально. Хотя он постоянно на взводе, как перед штыковой атакой. Но останови его и спроси – ты как? Все нормально. А что? Нормально – до зубовного скрежета.
Удушливое молчание длится. Напряжение нарастает.
– Что-то случилось? – решаюсь нарушить тишину я.
– Не знаю, стоит ли тебе говорить… – выдавливает мой отец-разведчик.