Психосессия

123456789 10

– Ну и что, что тебе так звучит?! Это не то, что я имею в виду. Таков мой способ сдвинуть тебя с мертвой точки. Точки, где ты вечно самый несчастный. Я не готова, чтоб ты и тут был несчастным.
– Не готова – так не готова. Могу не говорить, но если…
– Нет,..
– Секунду, сейчас я. …Но если я не имею права об этом говорить, мне не вполне ясно, что я тут делаю. Там, снаружи, – я махнул рукой в сторону окна, – когда меня задевают и ранят, я хорохорюсь, пока хватает сил. Но тут-то я не должен?.. Или тоже должен?
– Не должен. Но и в траурных ритуалах у мавзолеев былых обид я участвовать не намерена.
– Рут, ты все твердишь, что нужно принимать… эм-м… понимать других, прощать, смиряться. Но сколько можно? Я устал выгибаться, сгибаться, прогибаться до полного забвения собственного… естества, до превращения в послушную бесформенную глину, чтобы из меня можно было лепить что угодно. Я уже не понимаю, как в этой академической среде сохранить хотя бы видимость собственного достоинства…
– Хватит баррикадироваться уязвленностью! Я пыталась всеми способами принять эту жертвенность, утешить. Но это нас не продвигает. Все что я пробовала… все методы – не задевать твои чувства, проявлять понимание, разбираться, откуда берутся такие бескомпромиссные суждения. Все попытки провалились.
– Сомневаюсь, что этот твой новый подход сработает.
– Конечно не сработает, потому что ты ни черта не слышишь. В моей терапии… в моей практике я не коллекционирую и не консервирую жертв. Вылезай из ямы и начинай ответственно строить жизнь. Таков мой новый подход. Не хочу больше быть виноватой. Злись сколько влезет. Теперь-то у тебя есть повод. Давай! Злись! Все, что я делаю, – не помогает. Так зачем сюда ходить, тратить время и деньги? Раз я не могу вытащить тебя из состояния жертвенности, то хотя бы не буду этому потакать. Не буду принимать участие. На меня ты злишься, на Шмуэля – злишься, на Пини – уже десять лет… на Ма́ксима, на бывшую…

Она то взывала, то обличала, и к концу, судя по тону, перешла к чему-то более примирительному. Ей, видите ли, непременно нужно закончить сессию на мажорной ноте. Порой мне кажется, что она готова городить что попало, лишь бы свести все к этому пресловутому позитиву. Она говорила и говорила, а я машинально отбрыкивался, но почти ничего не слышал и толком не запомнил конца встречи. Такое со мной не редкость. После того, как меня задевают за живое, я еще некоторое время способен сохранять видимость осмысленности, но уже ничего не воспринимаю и не соображаю.

* * * * *

назад | 122 / 172 | Фрагмент 18