Соседка
Он сглотнул слюну, ощутив сквозь сумбур из обрывков сна и подъемной мути хорошо знакомый металлический привкус. Десны кровоточили. Поморщившись и прикрыв глаза, он ухмыльнулся, здороваясь со старым недругом. Иштван давно заметил, что уже в первом столкновении с новым днем – в этом испитии собственной крови – присутствует напоминание о смерти. “И человек сразу принимается чистить зубы, как бы вступает в противостояние, бросает вызов этой самой смерти, или… или хотя бы старается отвлечься”, – думал он, глядя как остатки зубной пасты нехотя выползают из мятого тюбика.
Странно, человечеству удалось каким-то чудом договориться и сойтись на этом первом, всеми принятом форпосте обороны – зубы. На него вдруг нахлынуло чувство сострадания при виде жалкой, и потому особенно трогательной попытки сберечь хоть что-то в заведомо обреченной, безнадежной борьбе. Оно сближало его с другими людьми, дарило скорбное, но теплое ощущение братства в горе. Иштван был уже почти готов всех простить и обнять, но когда он надолго зацикливался на таких мыслях, ему становилось противно.
Иштван прополоскал рот, окинул взглядом отражение в зеркале и отправился одеваться. По утрам, пока новый день едва теплился первыми лучами, возникало чувство некой надежды, радостного предвкушения, словно отголоски полузабытой мелодии из далекого детства. Но Иштван просыпался поздно, и ему редко удавалось застать это призрачное ощущение, пока оно не растворилось в дневной суете и обыденности.
Одевшись, Иштван нацепил темные очки и вышел. Было жарко. Зной и духота навалились сразу за дверью. Он скатился по лестнице, прошел через заботливо ухоженный садик и спустился на улицу. У каменной ограды в тени раскидистого дерева стояла соседка с верхнего этажа. Ей было за шестьдесят, звали ее Дина, и у нее не было ни мужа, ни детей, ни какого-либо определенного занятия. Она была толстая, задорная, с красными короткими волосами, вечно носила странные мешковатые одеяния и большие яркие украшения.
– О-о-о, доброе утро, – акцентируя слово “утро”, пропела соседка. – Ба! Ваше сиятельство соизволило-таки проснуться? Не рано ли? Всего два часа дня, – продолжала она с ликующей интонацией. – Кстати, ты вообще собираешься внести платеж за уборку подъезда? Полгода уже! Совесть у тебя есть, стервец ты этакий?