Челленджер.

 Глава 2

12345 6 789

…Самолёт начал снижаться, выдвинулись обратно закрылки, и вновь зажглись лампочки, требующие пристегнуться. Раздалось слаженное щёлканье. Старушенции, выхлебав шампанское и не на шутку раздухарившись, перешёптываются, хихикают и делают мне ручкой. В иллюминаторе – утопающие в зелени окраины Сан-Хосе6, увитые причудливым переплетением автомагистралей. Лайнер делает широкую дугу, и вдали сквозь дымку утреннего тумана искрится бирюзовой гладью залив Сан-Франциско.

Далее, о свиданиях со столом. Предположим, пациента благополучно довезли. Залитая светом софитов операционная сияет стерильной чистотой, перемигиваются индикаторами приборы и суетятся расторопные медсёстры. Может показаться, что непосредственным лечением будет заниматься вон тот улыбчивый или хмурый, или мудрый и опытный учёный эскулап. Но, увы, врач всё больше становится декорацией и лицом, несущим юридическую ответственность.

Уже сегодня роль медика во многом сводится к обслуживанию машины. Разумеется, плохой врач может неверно эксплуатировать оборудование. Но хороший в лучшем случае правильно использует инструмент, данный ему инженером. И улыбается, говорит вкрадчивым голосом либо наоборот, сильным и уверенным, создавая иллюзию, что нас лечит человек, которому мы небезразличны. Но, по сути, это ширма, красивый обман, чтобы было легче смириться с тем, что наше здоровье, а может и жизнь, в этот страшный момент зависят от компьютера.

В аэропорту покупаю кофе, включаю мобильник и слышу звук входящего сообщения. «Проверю потом», – решаю я, выхожу из здания, сажусь в такси. Звонок. Я отхлёбываю, чтобы не расплескать, и опять достаю телефон:

– Илья, это Ариэль. Я тебя ищу, почему не отвечаешь?
– Ариэль, я был в самолёте.
– И что?!
– Пожилые женщины требовали…
– Причём тут женщины? Ты вообще где? Почему тебя ещё нет?
– В такси. Буду через пятнадцать минут.
– Поспеши, я жду.

Возвращаясь к науке и красоте. Естественно, всеобщая компьютеризация происходит не только в медицине. Технологический прогресс проникает во все слои нашего повседневного существования, определяя образ жизни, быт и досуг. А культура и её венец – искусство, как стремление к духовной красоте, которую имел в виду Достоевский, не более, чем надстройка на здании науки и техники. Милая сердцу отдушина, сквозь которую видно небо, но всё же надстройка, пентхаус на крыше громадного небоскрёба цивилизации. И хотя прекраснодушные мечтатели могут возразить, что всё здание строится именно ради этой мансарды, едва ли это так. Ведь небо видно одинаково хорошо и с земли, и со сто пятьдесят пятого этажа.

Да я бы и сам хотел согласиться с Фёдором Михайловичем, но вот смотрю на небоскрёб и на мансарду, соизмеряю масштабы, и вывод очевиден: как ни прискорбно, приходится признать, что тенденция безостановочного наращивания новых ярусов не имеет никакого отношения к стремлению приблизиться к небу. И единственная цель строительства этой колоссальной конструкции – возвыситься над окружающим ландшафтом.

Расплатившись, вхожу в здание, вызываю лифт. Конопля почти выветрилась, я полон сил и готов к действию. Сейчас мы будем строить верхний этаж, самый близкий к мансарде, ну и как бы к небу.

* * *


6 Сан-Хосе – самоназванная столица Силиконовой долины.

назад | 13 / 193 | вперёд