Роман «Челленджер» – Ян Росс. Современная литература. Айтишники, Хайтек, Стартапы, Силиконовая долина.

Ян Росс

писатель романов руками

Tag: соперник

Роман «Челленджер» – Глава 21, ст. 7

Челленджер.

 Глава 21

 7 891011

– Пти-фу-ры. Такие крохотные, цветные и разных сортов, а бывают… Мм… – протянула она с вожделением. – Знаешь, я их жутко люблю. Просто умираю…
– Погоди, не надо умирать. Можешь по буквам?
– Пи, и, ти, – принялась диктовать она, – ай, эф…
– Так-так… понятно, вышли название эсэмэской. Я попробую… но не обещаю.

Я поспешил отключиться.

– Прошу прощения, это как раз мама, – смущённо улыбнулся я. – Так о чём… а, вот, я решил посвятить себя духовной практике, и женщины меня теперь отнюдь не интересуют. Однако, возвращаясь к существу вопроса, хотя Арик не раз признавался, что все начальники и в особенности его начальники, – я красноречиво взглянул на директора, – полные идиоты, мне несказанно повезло с шефом, и я не устану это повторять.

Ариэль попробовал возмутиться, но был остановлен коротким властным жестом.

– На данном этапе будем считать тему закрытой. – Директор приосанился. – Спасибо и успехов в подготовке к конференции. Полагаю, излишне напоминать о её важности.

Я поблагодарил Харви и повторно заверил Ариэля в непреходящем почтении, от чего Минотавру сделалось совсем худо.

– Ариэль, мы ещё не закончили, – прозвучало за моей спиной, и я заботливо прикрыл дверь, чтобы директор мог вольготно устраивать моему начальничку внеплановую головомойку.

* * *

– Почему Юнг? Почему Платон? Потому что за всем стоят прообразы. Ариэль говорит – фигня, а меж тем конфликту три тысячи лет, и пошло всё даже не с Платона с Аристотелем… Это же и есть раскол между язычеством и иудаизмом.
– О чём ты? – в недоумении покосилась Майя.
– Выход Авраама из Вавилона, книга Бытия… Hello?! Зарождение первой монотеистической религии…
– При чём тут одно к другому?
– А, ну смотри… Вавилон – поклонение золотому истукану, а иудео-христианский подход – альтернатива всему этому. Для того и придуман миф о башне. Зачем она строилась? Чтобы достать до неба. Люди возомнили, что Бог где-то там, – я ткнул пальцем в потолок, – что до него можно дотянуться, ан нет, чёрта с два! Еврейцы просекли фишку и сказали: «Вы чего? Бог абстрактен!»
– Вопрос: может ли человек верить в абстракцию, либо он всегда придумывает образ и верит в него, а не в какую-то бесформенную идею?
– Может, конечно может. Оглянись: сегодня, благодаря Христу и Голливуду, все поголовно верят в любовь. Но не надо пытаться до неё дотронуться. До её объекта – пожалуйста, но не до неё самой. И это прекрасно! Она неуязвима, как сиятельные идеи Платона, её не запятнать никакой пошлостью или низостью.
– Но люди всё равно ищут конкретики.
– Да, индусу, чтобы верить, нужны рудракши или алтарь, или статуэтка Шивы… А евреи как бы не такие, хотя у них тоже свой антураж.
– Они обожествляют Тору. К священной книге надо относиться с благоговением.
– Вот именно! Слово! Образ! Не вещь, не бумагу. Нет священных косточек рудракши, есть то, что стоит за ними, а их самих нет, в смысле – нет в них святости. Великий Вавилон пал, а занюханной иудейской вере четвёртое тысячелетие пошло.
– Допустим, – Майя поправила бусы из рудракши и кристаллов, – но в христианстве не совсем так: там Иисус, пророки всякие… святые, великомученики – классические пережитки идолопоклонства. Да и зачем христиан с иудеями смешивать? Истоки, конечно, одни…
– К слову об Иисусе, тебе на редкость повезло. Угощу тебя рыбой собственного приготовления.

Я торжественно извлёк из холодильника две свежих, ещё пахнущих морем и водорослями, рыбины.

назад | 167 / 193 | вперёд

Роман «Челленджер» – Глава 19, ст. 1

Челленджер.

 Глава 19

1 2345678910

Мне осталась одна забава:
пальцы в рот и весёлый свист.
Прокатилась дурная слава,
что похабник я и скандалист.

Сергей Есенин

Первым позывом было разбить всё вдребезги – в лучших моих традициях. Перед внутренним взором мельтешили сцены увольнения по собственному желанию, сочинялись обличительные речи, одна красочней другой, и вскипала подогреваемая ими злоба. Копившаяся месяцами фрустрация требовала выхода, и я, смакуя подробности, представлял картины моего торжества и Арикова раскаяния. Раздавленный осознанием глубин своей вины, он буквально ползал на коленях и вымаливал прощение, но ответ был неизменен и холоден.

Я непреклонно заявлял, что метаться поздно и задуматься о последствиях следовало прежде, чем исчерпаются резервы моего терпения. А теперь ему предстоит в полной мере ощутить собственную беспомощность и всю тяжесть утраты столь квалифицированного специалиста и верного соратника.

Когда приступы бешенства и опьяняющей ненависти уступили место проблескам рассудка, я осознал, что, по сути, являюсь хозяином положения и начал задумываться об альтернативах. Поколебавшись, я счёл за лучшее выждать и посмотреть, что будет дальше, но теперь играть исключительно по своим правилам, не идти у Арика на поводу и не расшаркиваться перед ним по каждому вздорному поводу.

И всё же я пребывал в прескверном расположении духа и остался дома, злорадно наблюдая бесплодные попытки достучаться до меня. Два дня подряд, как брошенная потаскушка, он трезвонил и слал сообщения, то гневные, то просительные, а я жёлчно посмеивался, вспоминая, скольких усилий стоила подготовка презентации и каким трудом далась прочая дребедень, проделанная лишь ради того, чтобы его порадовать.

На третий день Ариэль опустил руки, и за дело взялась Кимберли. Настойчиво и методично – ровно каждые пятнадцать минут. Её звонки постигла та же участь. Единственным человеком, с которым я говорил, была Ирис, развлекавшая меня сводками о смятении в лагере неприятеля.

Я откровенно бездельничал и отсыпался после марафона последних месяцев. Успев немного обжиться в новом доме, я постепенно влюблялся в это место: в одичавший сад и завораживающий бескрайний простор, открывавшийся с обрыва, у подножья которого вздыхал и мерно урчал прибоем океан.

Несколько раз я звонил Джейн, но она не отвечала. Это было ей свойственно. Временами она впадала в аутичные состояния и, запершись дома, занималась какой-либо монотонной деятельностью. Лелея свою меланхолию, Джейн обретала некое умиротворение. Однажды, нагрянув без предупреждения, я застал её за перебиранием книжек, которых у неё была тьма-тьмущая. Попытки привести её в чувство не увенчались успехом, и я ушёл ни с чем.

назад | 140 / 193 | вперёд